А не кроются ли истоки этого образного выражения в нумизматике?.. «Заткнуть за пояс,— читаем у В. Даля,— быть мастером своего дела».

Фразеологический словарь не дает происхождения этого выражения. Не помог и Словарь русского языка. Молчит А. Преображенский. Словарь М. Фасмера дает толкование двух оригинальных слов: «затурсучить» и «засатарить» — оба слова терские, означают— задевать, засунуть, и Фасмер тут же добавляет: «Неясно». Однако он дает перевод слова «затурсучить»: от турсук — бурдюк. То есть — емкость. Это уже кое-что.

Мысль беспокоит, заставляет искать доказательства, формирует версии… Одна из них такая: а что если первоначально выражение «заткнуть за пояс» означало — обмануть, одержать верх, скажем, в торговле, или, как говаривали в старину, — объегорить?

И вот воображение уже рисует картину восточного базара, такого, например, какой увидел в Бухаре знаменитый «сын греха и осквернитель ислама», голову которого оценили в три тысячи туманов,— Ходжа Насреддин…

Помните, он кричит: «Дорогу! Дорогу!», с трудом различая свой голос, ибо все кричат — купцы, погонщики, водоносы, цирюльники, бродячие дервиши, нищие, базарные зубодеры… Разноцветные халаты, чалмы, попоны, ковры, китайская речь, арабская, индусская, монгольская и еще множество всяких наречий — все слилось воедино, качалось, двигалось, гудело…

А теперь мысленно перенесемся на старый базар где-нибудь на берегу Оки, по которой восточные купцы доставляли свои товары на русские земли. Конечно, тут базар не такой горластый, не такой красочный, но все-таки достаточно бойкий и разноголосый…

Вот торгуется восточный купец с русским; сколько восклицаний, выразительных жестов!

— Десять таньга!— наконец показывает на пальцах гость с востока в богатом халате, подпоясанном ярким широким поясом.

— Десять деньга? — переспрашивает его русский торговый человек.— Э-э, по рукам!— И он отсчитывает десять серебряных монеток и отдает гостю, а тот прячет их за пояс… Стоп!

Снимем с полки «Повесть о Ходже Насреддине». Л. Соловьева:

«От ужаса купцы лишились языка. Через две минуты, осмотр окончился. Стражники выстроились позади своего начальника. Халаты их топорщились и отдувались. Начался сбор пошлин за товары и за въезд в город. У Ходжи Насреддина товаров не было…

— Откуда ты пришел и зачем? — спросил сборщик. Писец обмакнул в чернильницу гусиное перо и приготовился записать ответ.

—- Я приехал из Испагани, о пресветлейший господин. Здесь, в Бухаре, живут мои родственники.

— Так, — сказал сборщик.— Ты едешь в гости к своим родственникам. Значит, ты должен заплатить гостевую пошлину.

— Но я еду к своим родственникам не в гости,— возразил Ходжа Насреддин,— Я еду по важному делу.

— По делу! — вскричал сборщик, и в его глазах мелькнул блеск.— Значит, ты едешь в гости и одновременно по делу! Плати гостевую пошлину, деловую пошлину и пожертвуй на украшение мечетей во славу аллаха, который сохранил тебя в пути от разбойников.

«Лучше бы он сохранил меня сейчас»,— подумал Ходжа, но промолчал: он успел подсчитать, что в этой беседе каждое слово обходится ему больше чем десять таньга. Он развязал пояс и под хищными пристальными взглядами стражников начал отсчитывать пошлину…».

Вот! Догадка подтверждается, хотя и не научным путем. А почему бы и не поверить писателю, который родился в Триполи (ныне — Ливан) в семье инспектора русско-арабских школ! Он на всю жизнь сохранил интерес к Востоку.

В 1920 г. его семья переехала в Коканд. Жизнь узбекского и таджикского народов была темой его первых рассказов, стихотворений, очерков… Молодым писателем заинтересовался Максим Горький и в «Беседе с молодыми» вспомнил прозу Л. Соловьева.

Писатель с удивительным мастерством «обыгрывает» деньги, с их помощью вскрывает сущность людей и все это делает с тонким юмором. Используя сказки, народные шутки, в том числе и русский фольклор, он создал выдающийся образ простолюдина Ходжи Насреддина, равный образу Дон ‘Кихота, пушкинскому Балде, гоголевскому кузнецу Вакуле, Василию Теркину, которые стали истинно народными героями.

Читатель заметил, что Л. Соловьев упомянул два вида монет — туманы и таньга. Что это? Всамделишные тогдашние монеты или фантазия писателя? Ответ однозначен: такие монеты были, хотя, увы, в нумизматических словарях нет «туманов», а вместо «таньга» есть «тамги»… Мы же заглянем в сборник «Нумизматика и эпиграфика» (Т. XI.— М., 1974). «Туман был счетной единицей и равнялся 10 тысячам серебряных динаров, или же 60 тысячам дирхемов» (статья М. А. Сейфеддини «Монетная система в Азербайджане в XIV веке и первой половине XV века»).

В книге Сулхана-Саба Орбелиани «О мудрости вымысла» (М., 1951), автора грузинского средневековья, написано: «Туман — червонец».

Заткнуть за пояс — «выражение это, как многие простые с виду поговорки, имели не одно, а несколько возможных объяснений,— написал в своей книге «Из жизни слов» Э. Вартаньян (М., 1960),— его нередко связывают с привычкой многих ремесленников, мастеровых, да и просто крестьян, засовывать за пояс ненужный в данный момент инструмент…» Автор говорит, что в этом случае выражение означает: поступить с кем-нибудь так же бесцеремонно, по-хозяйски, расправиться с кем-нибудь шутя. И приводит пример: у А. С. Пушкина в «Сказке о царе Салтане» царевна Лебедь говорит Гвидону:

…Но жене не рукавица:

С белой ручки не стряхнешь.

Да за пояс не заткнешь…

Э. Вартаньян далее пишет: «…есть и еще одна догадка, может быть более близкая: с «затыканием (рук) за пояс» противника были связаны многие решительные приемы русской народной борьбы; известно, что существует даже особый вид спорта «борьба на поясах».

Позволим себе усомниться, особенно во второй версии, так как борьба с захватом за пояс восходит к традиционным восточным видам борьбы, на Руси же, наоборот, в начале схватки сбрасывали пояса для свободы движений — «распоясывались».

Так вот, если посмотреть на «вещь» заинтересованными глазами, можно увидеть то, чего не замечают другие, и, в частности, вспомнить, что на Руси были поясные кошельки, которые назывались «кошками», так как изготавливались из прочной шкуры кошек. А на Востоке говорили: лучший друг в пути — деньга за поясом!